Новая проза: та же или «другая»?

«История одного города» содержит множество намеков на действительные факты и лица. Раскрыть эти намеки — главная задача комментария.

Еще П. В. Анненков писал как-то Щедрину (по поводу его книги «За рубежом»): «Ввиду того, что Вы один из самых расточительных писателей на Руси, комментарии почти необходимы. Сколько собрано намеков, черт, метких замечаний в одном последнем рассказе, так это

До жуткости доходит — всего не разберешь, всего но :т помнишь» (75,425).

То же самое можно сказать и об «Истории одного города». Но читатель не должен забывать, что каждый факт, описанный Щедриным в «Истории одного города», надо понимать как обобщение. Эта книга — не последовательная история и не портретная галерея, а серия карикатур и анекдотов, рисующих с разных сторон царскую Россию.

Прочитав «Историю одного города», И. С. Тургенев писал Салтыкову-Щедрину (30 ноября 1870 года): «Под своей резко сатирической, иногда фантастической формой, своим злобным юмором напоминающей лучшие страницы Свифта, «История одного города» представляет самое правдивое воспроизведение одной из коренных сторон российской физиономии; «имеющий уши да слышит, имеющий глаза да видит», — сказал бы я вместе с законодателем Беневоленским»1.

Современная Щедрину критика отнеслась к «Истории одного города» довольно холодно и с некоторым недоумением, а впоследствии Щедриным занимались мало. Что касается «Истории одного города», то эта книга до революции находилась в особом положении еще и потому, что говорить о ней было мудрено: ее появление в печати было несомненной ошибкой це��зуры, не разглядевшей сразу, куда метит своей сатирой Щедрин; тем самым и писать о ней, вскрывая ее смысл, было невозможно.

Теперь внимательное и детальное изучение этой сатиры не только возможно, но и необходимо.

Перейдем к отдельным главам «Истории одного города».

Вступление к «Истории одного города» написано будто бы от лица издателя, случайно нашедшего «Глуповский летописец». Излагая Изучение истории восстания Пугачева содержание летописи, Щедрин дает сжатую характеристику самодержавного строя. «Градоначальники... владевшие судьбами города Глупова», — это русские цари и их приближенные. Основа са-

1 И. С. Тургенев, Полн. собр. соч. и писем. Письма, т, 8, изд-во «Наука», М. — Л. 1964, стр. 315.

Модержавного строя выражена в нескольких словах: все градоначальники секут обывателей, а обыватели трепещут.

В очерке «Наши глуповские дела» Щедрин восклицал: «О вы, которые еще верите в возможность истории Глупова, скажите мне, возможна ли такая история, которой содержанием был бы непрерывный, бесконечный испуг?».

В «Истории одного города» Щедрин как бы отвечает на этот вопрос и показывает, что никакая подлинная «история», то есть подлинная общественная и государственная жизнь, в условиях российского самодержавного строя невозможна.

«Глуповский летописец», как сообщает Щедрин, охватывает время от 1731 года (то есть от воцарения Анны Иоанновны) по 1825 год (то есть до восстания декабристов), но перемены, происшедшие за эти годы в жизни города Глупова, очень незначительны: они сводятся к тому, что одни градоначальники сменяются другими. Градоначальники времен Бирона отличаются безрассудством — так охарактеризована эпоха Анны Иоанновны (1730 — 1740), когда Россией фактически управлял фаворит Анны Иоанновны, «человек случая», жестокий немец Бирон.

Так же кратко охарактеризованы эпохи Елизаветы Петровны (1741 — 1761) и Екатерины II (1762 — 1796), с их «временщиками» и фаворитами — братьями Разумовскими (Алексеем и Кириллом Григорьевичами), Мама и Малыш происходившими из украинских казаков, и Г. А. Потемкиным. «Градоначальники времен Потемкина», — пишет Щедрин, — «отличаются распорядительностью, а градоначальники «времен Разумовского» — неизвестным происхождением и рыцарскою отвагою».